| В Санкт-Петербурге снова Szentpéterváron újra По улицам ночным я брел куда-то Не видя ничего в промозглой мгле Густой туман стоял стеной как вата И горько бесприютно было мне В том городе где выпало родиться Под пятилеток барабанный гром О сколько раз хотелось мне налиться Чтоб годы не ползли с таким трудом Чтобы до дней дожить обетованных Но коммунизма что-то нет как нет Уж водка дефицит о планах Помалкивают рубрики газет И снова в Питере вши крысы проститутки Низвергнут Ленин гений всех времен О торжество о гибель здравого рассудка Великому Петру град славный возвращен В густом тумане я шагал куда-то Шептал под нос что в голову взбредет А где-то глухо звякали лопаты Зиял окол где смерть меня найдет Пустые улицы во мраке стыли Друзей моих давно пропал и след Я брел как племя Моисея по пустыне Вот разве что в единственном числе Туман слоями плавал как сметана В котле вчерашнего остывшего борща И мне казалось как это ни странно Я был тот борщ и сам его ел натощак И был тот борщ увы довольно постный Ни капли жира ну вода водой А мясо то бишь я – сплошные кости Поскольку я голодный и худой О время скудное котел от сажи черный По стенкам скользким мне не выбраться наверх Варил меня ты Боже долго и упорно Но я не жалуюсь ведь жаловаться грех Да в общем здесь на дне не так уж страшно Сосу кулак текут тихонько дни Тебя ж прошу о Боже не томи напрасно Бери меня на вилку не тяни Так продолжал я с Богом разговор Но Бог не слышал был он где-то далеко Я сердце как Раскольников топор Тащил придерживая под пальто рукой Был холод был туман и чудилось что кто-то Ждет за углом чтоб снять шинель с меня И слышался вдали тяжелозвонкий топот То Медный Всадник горячил коня Но то был шум в ушах уныло плыли тени Седые фонари над головой В тумане словно в целлофане тлели Гортензией увядшей неживой И сам я расплывался тенью бледной Как блик упавший из закатных туч Когда по шпилю Петропавловки последний Ползет как капля крови тусклый луч Замерзшие не слушаются ноги Несут меня неведомо куда И вижу Мандельштам бредет среди дороги Ахматова дрожит на кухне в холода Салон зеленый в чайном аромате В дыму сигарном плавает амур Калоши скинув сняв пальто на вате Садится Блок под пыльный абажур Несет пайковую селедку Ходасевич А по льду Финского подняв штыки Громить Кронштадт и матушку Расею В последний бой идут большевики Вот что во сне я видел замерзая На тротуаре в час глухой ночной Как обнаружили меня друзья ме знаю Но все-таки живым доставали домой | Szentpéterváron újra В Санкт-Петербурге снова Leszállt a köd nem tudtam merre járok Az utcatábláig se láttam el Valahol elmaradtak a barátok Vacogtam és nem volt számomra hely A városban ahol születtem egykor Valamelyik ötéves hajnalán Hittem sokáig jő egy kedvesebb kor Száz grammokon kihúzhatom talán Addig de hamarabb fogyott el ám a Polcról a vodka mint a fett betűk A hírlapokból s nem jut nékem mára Se több tütü de kaphatok tetűt Szentpéterváron újra hát megértem Mondtam magamban hogy Lenin ledől Szél fútta el és visszahozta Péter Lázálmait a Finn-öböl felől Leszállt a köd nem láttam merre járok Dohogtam csak hogy nyugtassam magam S szorongtam is megásták már az árkot Hol kuksolok majd géppisztolyosan Vacogtatott a téli éj az utcán Puskin vagy rendőr sziluettje nem Suhant át tévelyegtem mint a pusztán Mózes hada bár egyszemélyesen S ahogy megálltam öklömet emelve Mely mint a cékla ázott veresen Borscs-sűrü ködben tejföllel keverve Magam magamnak voltam levesem De csillagok zsírkarikák nem úsztak Fejem fölött ily savanyú-sovány A lé amelybe csontnak s némi húsnak Pottyantam rég egy téli éjszakán Kondér-korom korom kora belőled Hogy mászhatnék ki síkos vagy nagyon Mindegyre visszacsúszom jól kifőzted Uram te is de jól van rádhagyom A sűrüjében itt alul nem is rossz Elszopogatni szaftos kézfejem Csak arra kérlek túl soká ne kínozz Egyszerre szúrj villádra Istenem Így szónokoltam alig állva lábon De Isten messze volt vagy nem figyelt S mint baltáját Raszkolnyikov kabátom Alatt cipeltem súlyos szívemet Hideg volt köd volt s az jutott eszembe Köpönyegem megint letéphetik És rémlett hallom közeledni szembe A Bronzlovas dübörgő lépteit De nem jött senki csak a holtak árnya S a köd gomolygott ballagtam tovább Lámpák derengtek rám fagy-celofánba Csomagolt sápatag hortenziák S úgy tetszett ekkor árnyék lettem én is Halvány akár a téli alkonyok Mikor Péter-Pál tornya tűjén végig Isten hasából arany vér csorog Megdermedt lábam haza nem találhat Lépegetek de máshová oda Hol Mandelstam lohol telefonálgat S ír konyhaasztalán Ahmatova A zöld szalonban tea gőze terjeng Szivarfüstfelhőn puttó könyököl Előszobából sárcipőt levetve Blok lép be és a kerevetre dől Hodaszevics heringgel a kezében Csúszkál a járdán Puskinról motyog S megindulnak Kronstadt felé a jégen Végső rohamra a bolsevikok Ez volt az álom amit rám bocsátott A fagy amíg a járdaperemen Csücsültem ám megleltek a barátok És hazavittek még elevenen |
(Baka István Sztyepan Pehotnij testamentuma – Завещание Степана Пехотного című kötetből)
