| В Санкт-Петербурге снова Szentpéterváron újra | Szentpéterváron újra В Санкт-Петербурге снова |
| По улицам ночным я брел куда-то Не видя ничего в промозглой мгле Густой туман стоял стеной как вата И горько бесприютно было мне | Leszállt a köd nem tudtam merre járok Az utcatábláig se láttam el Valahol elmaradtak a barátok Vacogtam és nem volt számomra hely |
| В том городе где выпало родиться Под пятилеток барабанный гром О сколько раз хотелось мне налиться Чтоб годы не ползли с таким трудом | A városban ahol születtem egykor Valamelyik ötéves hajnalán Hittem sokáig jő egy kedvesebb kor Száz grammokon kihúzhatom talán |
| Чтобы до дней дожить обетованных Но коммунизма что-то нет как нет Уж водка дефицит о планах Помалкивают рубрики газет | Addig de hamarabb fogyott el ám a Polcról a vodka mint a fett betűk A hírlapokból s nem jut nékem mára Se több tütü de kaphatok tetűt |
| И снова в Питере вши крысы проститутки Низвергнут Ленин гений всех времен О торжество о гибель здравого рассудка Великому Петру град славный возвращен | Szentpéterváron újra hát megértem Mondtam magamban hogy Lenin ledől Szél fútta el és visszahozta Péter Lázálmait a Finn-öböl felől |
| В густом тумане я шагал куда-то Шептал под нос что в голову взбредет А где-то глухо звякали лопаты Зиял окол где смерть меня найдет | Leszállt a köd nem láttam merre járok Dohogtam csak hogy nyugtassam magam S szorongtam is megásták már az árkot Hol kuksolok majd géppisztolyosan |
| Пустые улицы во мраке стыли Друзей моих давно пропал и след Я брел как племя Моисея по пустыне Вот разве что в единственном числе | Vacogtatott a téli éj az utcán Puskin vagy rendőr sziluettje nem Suhant át tévelyegtem mint a pusztán Mózes hada bár egyszemélyesen |
| Туман слоями плавал как сметана В котле вчерашнего остывшего борща И мне казалось как это ни странно Я был тот борщ и сам его ел натощак | S ahogy megálltam öklömet emelve Mely mint a cékla ázott veresen Borscs-sűrü ködben tejföllel keverve Magam magamnak voltam levesem |
| И был тот борщ увы довольно постный Ни капли жира ну вода водой А мясо то бишь я – сплошные кости Поскольку я голодный и худой | De csillagok zsírkarikák nem úsztak Fejem fölött ily savanyú-sovány A lé amelybe csontnak s némi húsnak Pottyantam rég egy téli éjszakán |
| О время скудное котел от сажи черный По стенкам скользким мне не выбраться наверх Варил меня ты Боже долго и упорно Но я не жалуюсь ведь жаловаться грех | Kondér-korom korom kora belőled Hogy mászhatnék ki síkos vagy nagyon Mindegyre visszacsúszom jól kifőzted Uram te is de jól van rádhagyom |
| Да в общем здесь на дне не так уж страшно Сосу кулак текут тихонько дни Тебя ж прошу о Боже не томи напрасно Бери меня на вилку не тяни | A sűrüjében itt alul nem is rossz Elszopogatni szaftos kézfejem Csak arra kérlek túl soká ne kínozz Egyszerre szúrj villádra Istenem |
| Так продолжал я с Богом разговор Но Бог не слышал был он где-то далеко Я сердце как Раскольников топор Тащил придерживая под пальто рукой | Így szónokoltam alig állva lábon De Isten messze volt vagy nem figyelt S mint baltáját Raszkolnyikov kabátom Alatt cipeltem súlyos szívemet |
| Был холод был туман и чудилось что кто-то Ждет за углом чтоб снять шинель с меня И слышался вдали тяжелозвонкий топот То Медный Всадник горячил коня | Hideg volt köd volt s az jutott eszembe Köpönyegem megint letéphetik És rémlett hallom közeledni szembe A Bronzlovas dübörgő lépteit |
| Но то был шум в ушах уныло плыли тени Седые фонари над головой В тумане словно в целлофане тлели Гортензией увядшей неживой | De nem jött senki csak a holtak árnya S a köd gomolygott ballagtam tovább Lámpák derengtek rám fagy-celofánba Csomagolt sápatag hortenziák |
| И сам я расплывался тенью бледной Как блик упавший из закатных туч Когда по шпилю Петропавловки последний Ползет как капля крови тусклый луч | S úgy tetszett ekkor árnyék lettem én is Halvány akár a téli alkonyok Mikor Péter-Pál tornya tűjén végig Isten hasából arany vér csorog |
| Замерзшие не слушаются ноги Несут меня неведомо куда И вижу Мандельштам бредет среди дороги Ахматова дрожит на кухне в холода | Megdermedt lábam haza nem találhat Lépegetek de máshová oda Hol Mandelstam lohol telefonálgat S ír konyhaasztalán Ahmatova |
| Салон зеленый в чайном аромате В дыму сигарном плавает амур Калоши скинув сняв пальто на вате Садится Блок под пыльный абажур | A zöld szalonban tea gőze terjeng Szivarfüstfelhőn puttó könyököl Előszobából sárcipőt levetve Blok lép be és a kerevetre dől |
| Несет пайковую селедку Ходасевич А по льду Финского подняв штыки Громить Кронштадт и матушку Расею В последний бой идут большевики | Hodaszevics heringgel a kezében Csúszkál a járdán Puskinról motyog S megindulnak Kronstadt felé a jégen Végső rohamra a bolsevikok |
| Вот что во сне я видел замерзая На тротуаре в час глухой ночной Как обнаружили меня друзья ме знаю Но все-таки живым доставали домой | Ez volt az álom amit rám bocsátott A fagy amíg a járdaperemen Csücsültem ám megleltek a barátok És hazavittek még elevenen |
(Baka István Sztyepan Pehotnij testamentuma – Завещание Степана Пехотного című kötetből)
